Про зло: философский этюд

Определений зла существует великое множество, но наиболее простым и емким можно считать такое, восходящее к перефразированному Канту: зло – это когда один человек делает другому то, чего не хотел бы себе. Будучи достаточно кратким, оно включает в себя большой спектр нарушений одними людьми прав других людей, физическое и психологическое насилие, банальную нечувствительность к чужой боли и многое другое. Кажется, что решение такой сложной проблемы как природа зла должно быть таким же комплексным, как сама эта проблема. Но это не обязательно так.

Еще одним определением зла, очень узким, явно неполным, но зато еще более кратким и, соответственно, более удобным для обоснования может быть такое: зло – синоним насилия. Давайте попробуем разобраться с помощью науки в природе последнего, и если получится, синтезируем более общее решение, применимое и ко злу «в широком смысле».

Конрад Лоренц и его гуси* 

Источником насилия является агрессия. Как представляется, окончательно решил вопрос с ее природой замечательный австрийский зоолог, нобелевский лауреат и один из основателей этологии Конрад Лоренц. Кратко пробежимся по его выкладкам, чтобы стали яснее дальнейшие умозаключения.

Прежде всего, надо уяснить себе три вещи:

1. Агрессия повсеместно распространена в живой природе. Это нечто нормальное для бессчетного количества ведущих территориальный образ жизни видов (видов, которые имеют свою территорию, которую охраняют от сородичей).

2. Агрессия ничего общего не имеет с хищничеством. Волк испытывает к кролику не больше агрессии, чем вы – к куриной ноге на тарелке. Есть полные основания считать агрессию почти исключительно чертой внутривидовых отношений (ну или отношений между близкими видами, занимающими общую экологическую нишу).

3. Человек – часть природы и итог очень длинной биологической эволюции. Нет специальных оснований считать, что сущность его агрессивных устремлений чем-то отличается от таковой у всех остальных видов.

Причина, по которой живые существа конкурируют друг с другом – экономическая. Любые ресурсы (территория, самки) ограничены, их всегда меньше, чем желающих оные ресурсы употребить.

Конкуренции между волком и кроликом нет. Они, хоть и связаны, но занимают абсолютно разные экологические ниши. Один кушает травку и кору, другой – плоть первого. Есть, зато, очень жесткая конкуренция между хищником и другим хищником, специализирующимся на данной жертве. Самая же жесткая – царит среди представителей одного вида. Это как отношения между бизнесменами, которые делают деньги на одном и том же товаре или услуге, если вы понимаете, о чем речь.

*Это не для красного словца. Любимым исследовательским объектом Лоренца были серые гуси (Anser anser), и добрую половину исследований агрессивного и полового поведения он провел именно на них. 

Двум парикмахерам не выгодно держать свои заведения слишком близко друг к другу – их конкуренция в этом случае минимизирует прибыли для обоих. Самая выигрышная стратегия: где это возможно постараться разойтись территориально, чтобы окучивать заведомо разную клиентуру. Так обстоит и в природе.

Чтобы не убивать друг друга из-за территории представители вида в природе предпочитают разделить ее на участки, которые потом жестко охраняют. Чем сильнее особь, тем большую площадь она контролирует и больше ресурсов имеет. Все – в рамках эволюционной целесообразности. Хорошие гены финишируют первыми.

Виду невыгодно, когда одни его представители убивают других. Чтобы такое не происходило или происходило как можно реже, агрессия ритуализируется. Убийство заменяется более мягкими формами воздействия на конкурента.

Пример: сезонные ритуальные стычки самцов. У оленей, к примеру, они принимают вид турниров – чисто символических потасовок, результатом которых даже травмы бывают редко. А уж убийства – практически никогда.

Самцы ядовитых змей, сражаясь за самку, нередко отворачивают друг от друга пасть с опасными зубами. Все «сражение» сводится к игре «кто вытянется повыше и перетолкает соперника». Очень поучительно.

Есть одна странная закономерность, которую заметил Лоренц. Чем сильнее вооружено животное, тем больше ритуализирована его агрессия. Обладатели раскидистых рогов, острых клыков, когтей и ядовитых зубов, как правило, чрезвычайно осторожно состязаются друг с другом, предпочитая угрозы и демонстрации, применению силы. Кроме того, у них есть система сигналов «умиротворения», показ которых мгновенно гасит агрессию победителя. Волки, к примеру, потерпев поражение в иерархических стычках, отворачивают голову, подставляя под укус шею. Щенки, встретив более сильного, падают наземь, демонстрируя беззащитное пузо – другой пример. Все это Лоренц назвал «естественной моралью».

Получается парадокс. Чем слабее вооружено животное, тем ниже у него естественная мораль. Самые агрессивные животные на планете – голуби и мыши. Не имея серьезного оружия, они не имеют и стопоров в его применении. Что мы и наблюдаем в неволе. Голубь спокойно может заклевать другого голубя до смерти. Если посадить двух самцов лесной мыши в тесную клетку, один самец будет атаковать другого пока тот не погибнет. В природе этот другой, скорее всего, убежал бы, но в клетке уйти некуда.

Человек и родственные ему виды (в первую очередь шимпанзе) суть чрезвычайно слабо вооруженные животные. Ни клыков, ни когтей, ни рогов. Результатом этого дела является то, что убийство представителей своего вида у нас – самое обычное дело. Но в отличие от своих предков сотню-другую тысяч лет назад нынешний человек вооружен знаниями, которые позволили ему насоздавать ядрёных бомб в количестве много, и на полном серьезе грозить самому существованию цивилизации.

А еще Лоренц открыл такую штуку как импринтинг.

Промежуточный вывод 

Получается что? 

Агрессивное поведение в природе – весьма гуманная вещь, позволяющая не убивать больше необходимого. А в идеале – и вообще обойтись без убийств, всячески ритуализируя насилие, заменяя его на угрозы и демонстрации. Причина, по которой человек от природы склонен к таким клевым вещам, как геноцид, очень проста – он не имеет оружия, «встроенного» в его организм эволюцией. А оружие, которое им получено «в обход» эволюции, находится в дисбалансе с его естественной моралью. Она слишком зачаточно развита для столь смертоносного вида. Слишком быстрым оказался этот рывок от камней и палок к неуправляемому термояду.

О природе зла с точки зрения науки 

Выходит, что не агрессия как таковая является злом. Злом является недостаточное соответствие выработанных эволюцией «тормозов» агрессивного поведения актуально существующему оружию.

По сути, источником зла являются не инстинкты, доставшиеся нам от животных предков. Потому что в природе агрессия очень хорошо уравновешена естественной моралью: чем лучше вооружен вид, тем менее он агрессивен и лучше контролирует свое оружие.

Источник зла в человеке – «вилка», которая образовалась между примитивной инстинктивной базой и высокоразвитой технической цивилизацией. По сути – разрыв между двумя эволюциями: биологической и культурной.

Вторая на многие порядки быстрее первой. Та просто не успевает подгонять естественную мораль нашего вида под растущую смертоносность нашей техники. И культуре приходится самой, не дожидаясь медлительной поступи эволюции, придумывать ограничители насилия – законы, традиции, правила ведения войны, правоохранительные институты и т.п.

По мере развития цивилизации этот разрыв между данным от природы и «второй природой», которую мы создали себе сами, будет только нарастать. К сожалению, темпы адаптации наших инстинктов к новым реалиям подстегнуть искусственно никак нельзя. Замедлить темпы развития культуры до темпов биологической эволюции тоже нельзя – это абсолютно разные порядки чисел. Разрыв фундаментален и с каждым десятилетием будет нарастать, ведя нас к неизбежной катастрофе.

Человеку остается только совершенствовать искусственные стопоры агрессии – законы и институты по их охране. Природу своих инстинктов изменить пока что не в его силах. Как только культурные ограничители внутривидовой агрессии рухнут, неизбежно начнется беспредел. И ничего с этим, к сожалению, поделать нельзя.

Вывод у создателя этологии получается неутешительный: чем дальше, тем разрыв между двумя нашими «природами» будет катастрофичнее и зла в нас (и в нашей жизни) будет становиться все больше.

Для тех, кто в танке 

Никакого Сцотоны, Искусителя, как некой странсцендентной личности, противостоящей другой трансцендентной личности (Б-гу), совратившей и совращающий изначально безгрешное человечество к метафизическому злу, нет. Как нет, впрочем, и самого зла как «природного феномена».

Есть быстро расширяющаяся пропасть между инстинктом (естественным поведением) и культурой. Есть наша архаичная, медленно прогрессирующая к гуманизму природа, которая, к сожалению, не достаточно «хороша» для нашей высокоразвитой цивилизации. Потому что цивилизация эта возникла слишком недавно и слишком быстро. Эволюция банально «не успела» подогнать инстинкты Homo sapiens sapiens к актуальному состоянию.

Вместо PS 

Такая трактовка зла является вполне расширительной и включает в себя не только насилие (агрессию), но и, к примеру, эгоизм.

Быть эгоистичным для нашего вида очень естественно (человек большую часть своей эволюции жил в сравнительно небольших группах), так что проблема не в противоестественности того, что нам мы сами куда важнее других.

Проблема в том, что в условиях цивилизации (т.е. жизни в весьма больших группах) естественный человеческий эгоизм уже не адекватен. Особи необходимо кооперироваться с другими и эволюция придумала такую штуку, как альтруизм (см. мою заметку). Так что «вина» ее, эволюции, перед нами только в одном: адекватный текущему состоянию цивилизации баланс эгоизма/жертвенности в наших инстинктах ею пока не найден. И неизвестно, возможен ли он вообще – такой баланс.